читать дальше
Одиночество стало - отчеством...
Небо - крышей, деревья - стенами.
Обречённый твоим пророчеством,
Я брожу облаками пенными.
В Петербурге легко состариться,
Здесь иные часы и скорости...
В фонарях монотонно плавятся
Все печали мои и горести.
Этот город с гранитной нежностью,
С розоватой луной над крышами
Дышит сам такой безутешностью,
Что любые страдания - лишние...
Эти встречи считать подарками -
Что пред каменным львом заискивать.
Не сутулясь бродить под арками,
Или дождь в свои вены впрыскивать.
Петергоф обнимать в подрамники
И высматривать птичье пение
Там, где листья плывут подранками
Вслед фонтанному откровению.
Всё пастелью тумана смажется,
Всё насытится вдохновением,
И слеза на щеке не кажется
Ни судьбою, ни преступлением...
Я разучился плакать в Петербурге.
Здесь вообще не ценят сантименты...
Бросающие мелочь демиурги
Чертовски скупы на аплодисменты.
Я был один. Ни голоса, ни драмы.
Пустые руки. Волчий вой в карманах.
На фоне петергофской панорамы
Не чувствуешь оптических обманов.
Всё кажется и ближе и теплее,
В особенности жесты или взгляды.
Над головой с кудрявым Водолеем
Флиртует звёздноглазая наяда.
Немой намёк, прозрачнейший донельзя,
Уже велит определиться в теме.
Мелькнёт заря, закусывая трензель,
Но в целом всё вокруг, такая темень!
И ходишь, снисходительно кривясь,
На общегородское лицедейство,
Нащупывая родственную связь
Иглы шприца с иглой Адмиралтейства.
Все чуть сутулы... Тяжесть чугуна
Нездешних туч успешно давит карму.
Нирваны нет... И мы - не та страна,
И Пушкин не похож на Бодгикхарму.
Никто не ждёт счастливого конца.
Но всё же как вплетается в молебен
Заметное присутствие свинца
И в пуле,
и в усталости,
и в небе...
Здесь вообще не ценят сантименты...
Бросающие мелочь демиурги
Чертовски скупы на аплодисменты.
Я был один. Ни голоса, ни драмы.
Пустые руки. Волчий вой в карманах.
На фоне петергофской панорамы
Не чувствуешь оптических обманов.
Всё кажется и ближе и теплее,
В особенности жесты или взгляды.
Над головой с кудрявым Водолеем
Флиртует звёздноглазая наяда.
Немой намёк, прозрачнейший донельзя,
Уже велит определиться в теме.
Мелькнёт заря, закусывая трензель,
Но в целом всё вокруг, такая темень!
И ходишь, снисходительно кривясь,
На общегородское лицедейство,
Нащупывая родственную связь
Иглы шприца с иглой Адмиралтейства.
Все чуть сутулы... Тяжесть чугуна
Нездешних туч успешно давит карму.
Нирваны нет... И мы - не та страна,
И Пушкин не похож на Бодгикхарму.
Никто не ждёт счастливого конца.
Но всё же как вплетается в молебен
Заметное присутствие свинца
И в пуле,
и в усталости,
и в небе...
В Петербурге не видно звёзд.
Тучи в пляске святого Витта
Небо приняли за погост
В грязно-серых могильных плитах.
Я за ними в упор слежу
Из окошка шестой палаты,
Словно кладбищем прохожу
И считаю свои утраты.
На душе так легко - легко...
От обиды любой, невзрачной,
Сердцу хочется мотыльком
Биться в пламень луны прозрачный.
Или долго кричать в туман,
Поглощающий сны и даты,
Сквозь венозные воды ран
По каналам спеша куда-то.
А когда зазвенит мороз -
Солнце скупо и с неохотой
Облака из разбитых грёз
Кроет временной позолотой...
Чёрный город... Он не лечит душу.
Поливает спины львов слезами.
Сыростью тумана сфинксов душит
И глядит бесцветными глазами
На живого, гордого поэта -
Казака, художника, бродягу...
А у вас, наверно, бабье лето?
А у нас без зонтика - ни шагу...
В чёткий ритм партикулярных линий
С древностью петровской позолоты -
Невозможно втиснуть запах пиний,
Вкус полыни, свежесть первой ноты
Хлебниковских строчек... И не надо.
Воздух здесь перенасыщен грустью.
Вязкая, чугунная ограда
Никуда меня уже не пустит...
Невская возвышенная слякоть
Давит с основательностью танка.
Даже Муза не решится плакать,
Чтоб не забрала к себе Фонтанка.
Говорят, что там вода воочию
Тянет к неизбывному покою.
Чёрный город вышел белой ночью
И уже идёт,
сюда,
за мною...
Поливает спины львов слезами.
Сыростью тумана сфинксов душит
И глядит бесцветными глазами
На живого, гордого поэта -
Казака, художника, бродягу...
А у вас, наверно, бабье лето?
А у нас без зонтика - ни шагу...
В чёткий ритм партикулярных линий
С древностью петровской позолоты -
Невозможно втиснуть запах пиний,
Вкус полыни, свежесть первой ноты
Хлебниковских строчек... И не надо.
Воздух здесь перенасыщен грустью.
Вязкая, чугунная ограда
Никуда меня уже не пустит...
Невская возвышенная слякоть
Давит с основательностью танка.
Даже Муза не решится плакать,
Чтоб не забрала к себе Фонтанка.
Говорят, что там вода воочию
Тянет к неизбывному покою.
Чёрный город вышел белой ночью
И уже идёт,
сюда,
за мною...